– Да что ты себе позволяешь? Отвечать как положено.
– Я уже доложил вам, кто мы.
– Почему встали? Немедленно вперед.
– Подкрепление и орудий ждем.
– Нечего ждать, вперед! – Лицо Имеретинского багровеет.
– Мы не знаем, сколько и где засело турок.
– Врагов не считают, а бьют.
Я узнал штабного капитана, которого до этого обматерил. Похоже, теперь он постарается взять реванш.
– Или жандармы только с женщинами смелы?
Млять. Суки. Стоп, а чего они добиваются? Ну ладно, твари, хотите играть? Извольте.
– Господин генерал-майор, мне нужен приказ в письменной форме.
– Что! Наглец! Да как ты смеешь?! – Лицо генерала стало свекольным от ярости.
– Смею! Я имею честь служить в отдельном корпусе жандармов. А потому мне нужен письменный приказ.
– Капитан, принимайте командование, – обратился Имеретинский к штабному. – Сдаете командование.
– Ага, разбежались. – Я с удовольствием обозрел изменившиеся лица генерала и его свиты. – Вы помните, как там у Пушкина? Товарищ, верь, пройдет она, и либерастия, и демократия. Ваше высокопревосходительство, отрядом командую я. И бросить его в лоб я не собираюсь. Положим людей зазря, как третья стрелковая. Я понятно выражаюсь?
– Понятно, вот только пока ты тут выпендриваешься, турки успеют перекинуть подкрепления, – произнес Имеретинский. – Нет времени ждать, это цена. Вам это понятно, господа офицеры? Взять гору нужно сейчас.
– Все понятно, господин генерал-майор. Отряд, становись! Там, – я указал на правую вершину, – засели турки. Когда мы их уничтожим, то те, что сидят в редуте, будут окружены. И либо сдадутся, либо мы их уничтожим. Дело будет трудное, но где мы – там победа!
– Никто, кроме нас!!! – От ответного рева ребят заложило уши.
– Порядок прежний, вперед!
Турки, естественно, заметили наше выдвижение и начали по нас стрелять. Но с расстояния в семьсот – восемьсот метров попасть в одиночного пехотинца практически нереально. Впереди, метрах в ста, шла разведка, затем основные силы. С флангов и с тыла я выставил дозоры. Шли пока довольно ходко, в колонны строиться не стали, а сразу развернулись в цепь. А разведка уже вступила в перестрелку с дозором турок. Правда, длилась она недолго, но двоих успели ранить.
– Как вы? – спросил у раненного в ногу стрелка.
Второй, шипя, перебинтовывал руку.
– Ничего страшного. Только ходить быстро не могу.
– Ерунда, касательное, – уточнил второй.
– Так. Сзади идет наш дозор. Он вас захватит. Ясно?
– Так точно, – повеселевшими голосами ответили они.
Зайдя в лес, я пошел к месту засады. Три турка лежали рядышком, у всех вместо голов была мешанина из костей. Судя по форме, это были кадровые солдаты, а не башибузуки. И это здорово меняло схему боя – аскеры не побегут. Похоже, все-таки рукопашной не избежать. У, сволочь генеральская, подставил, гад.
Впереди раздались выстрелы. И спустя пару секунд началась плотная ружейная стрельба.
– Вперед, – скомандовал я. – Сотник, поддержите разведку.
– Первый и второй взводы, вперед. Третий – к саперам.
– Выбивайте их издалека. Не лезьте в лоб. И смотри за флангом и тылом, – говорил я Хоменко. – Я атакую их на левом фланге.
– С Богом.
– Саперы и третий взвод, за мной.
Выдвинув вперед пятерку пластунов, мы начали обходить турок. Вот тут наличие леса помогло нам скрыться от наблюдателей с левой вершины.
– Вашбродь, турки, – доложил запыхавшийся кубанец.
– Показывай.
В бинокль я увидел их траншею. Ничего особенного, по моим подсчетам, турок там было не более ста тридцати солдат, а это не могло не радовать.
– Вы отходите и наблюдаете за противником, чтобы нам в спину не ударили. Командирам – ко мне.
Через пару минут взводный кубанцев и отделение саперов были около меня.
– Тихо ползем, пока нас не обнаружат. Как только засекут, ты, пластун, остаешься на месте и бьешь по стрелкам. Вы, – я указал на двух новичков, – прикрываете ребят. В них ни одна сволочь не должна прицельно стрельнуть. Понятно?
– Так точно.
– Вопросы?
– Никак нет.
– Тогда вперед.
Конечно, нас обнаружили. Но до траншеи оставалось около ста метров, и здесь сыграло преимущество большей плотности огня. Левый фланг попал под перекрестный огонь и не мог нормально вести бой, – как только стрелок высовывался, в него стреляло два-три человека. Но и мы несли потери, уже пятеро из двух передовых отделений остались лежать неподвижно. Я не оглядывался, но чутье говорило, что и у стрелков есть убитые. Но отделения ползли, не обращая внимания на огонь. И когда до цели осталось метров тридцать, забросали гранатами левый фланг траншеи.
Дальше было уже привычно. Удержавшись первые минуты, саперы начали наступать, и турки не выдержали этого страшного движения. Их просто перемалывали, и они побежали. Вот только никто не ушел, беглецов расстреляли в спину.
– Вашбродь, – кричал пластун, – турок наступает.
– Сотник, занять оборону фронтом на редут, – приказал я Хоменко. – Саперы, второй и третий взвод, за мной.
Успели мы вовремя. Около двухсот турок шли на помощь своим. Если бы мы провозились дольше с траншеей, нас, без сомнения, смяли бы и уничтожили. Но тут туркам не повезло, им пришлось пересекать дорогу, а она в том месте проходила через небольшую лощину. Быстро организовали засаду.
– Без приказа не стрелять, – прокричал я.
А турки во взводных колоннах уже спускались к дороге. Впереди шли разведчики, но расстояние в сто метров не играло никакой роли. Подпустив их на тридцать метров, десятью выстрелами с ними было покончено, а потом началась бойня. Полсотни полегло с первого залпа, а потом по уцелевшим начали стрелять на выбор. Не спасся никто. А я смотрел и вспоминал ребят из 3-й стрелковой бригады, которых точно так же расстреливали утром. Что же, они отмщены.